-Кто там?
-Вика, это я. – раздался до боли знакомый голос.
Девушка распахнула дверь. Действительно, перед ней стоял ее любимый. Все те же русые, немного вьющиеся волосы, насмешливые зеленые глаза, сейчас смотревшие на нее без привычной смешинки в глубине.
Он также несколько секунд изучал ее, про себя отмечая круги под глазами, неухоженный и встрепанный вид. И это у Вики, которая в семь утра обычно при полном параде. Он спокойно отодвинул девушку с прохода и закрыл за собой дверь.
-Нам нужно поговорить. Ведь так? – спросил он.
-Так, проходи. – она привычным жестом повела в сторону кухни. – Мне нужно позавтракать, я только что встала, да и ты, наверное, голодный.
Он кивнул и прошел в комнату, опережая ее. На ходу нажал кнопку электрического чайника, открыл холодильник:
-Тебе жарить два или три яйца?
-Два. Но давай я сама
Он молча довел ее до стула и усадил:
-Сейчас все будет.
Потом налил кофе в ее любимую кружку, подал пожаренную яичницу и устроился напротив…
После завтрака он также, вскочив раньше нее, вымыл посуду и, дернув ее за рукав халата, сказал:
-Идем, пора все обсудить.
Молодые люди прошли в зал. Вика устроилась в кресле, подобрав под себя ноги, а он вновь напротив; но на диване:
-Итак, что же случилось?- задал он вопрос.
-Давай я скажу все, что думаю монологом, а потом ты мне объяснишь. Хорошо?
-Договорились.
-Знаешь, Митя, так нельзя – она помолчала, а потом слова полились потоком, но без истеричности, а просто как факт. – Ты своими действиями отбрасываешь меня эмоционально и морально. Не первый у нас с тобой разговор на эту тему, так что прекрасно знаешь, о каких ситуациях я говорю. Ты своими отказами от моей помощи, от моих чувств создаешь у меня впечатление, что я не больше, чем приложение, кукла, с которой иногда интересно играть…
Она начала переводить дыхание и посмотрела на напряженное лицо Мити:
-Ты не кукла! – резко выдохнул он.
-Подожди… Я понимаю, что ты так не считаешь, но мой мозг не в состоянии контролировать эмоции, а мне больно, очень больно. Ты отбрасываешь меня снова и снова, а я каждый раз встаю и подхожу, потом буду подползать, а когда-нибудь ты отбросишь меня, и я сломаю себе позвоночник, образно выражаясь. Безусловно, все мое существо будет стремиться снова к тебе, но со сломанным позвоночником не ходят и не двигаются. И тебе придется меня найти там, куда ты неосторожно кинул, а потом очень долго лечить, ведь я не железная. Вот так получается… я не хотела тебе этого говорить и, тем более, такими словами, но уже не вижу возможности объяснить по другому… Прости…
Он несколько секунд напряженно вглядывался в несчастное лицо, потом подошел, поднял ее с кресла, устроился в нем сам и посадил ее на колени, зарывшись лицом в волосы. Некоторое время они молча сидели, а потом он заговорил:
-Я понял то, что ты хотела до меня донести. Но ничего не могу с собой поделать. Желание тебя оберегать и решить все проблемы, не задевая тебя, всегда у меня преобладало.
-Позволь мне быть с тобой рядом в трудностях.
Он вздохнул:
-Хорошо.
-И еще, я способна на помощь. Я могу тебе помочь, пожалуйста…
-Нет. – он категорично потряс головой, а потом смягчил отказ – Я не могу допустить, чтобы помогая мне ты пострадала, не могу, но обещаю рассказывать обо всем и объяснять, каждый раз самостоятельно объяснять, почему я не принимаю твою помощь.
Девушка внимательно посмотрела на него, а потом кивнула:
-Хорошо, пусть будет компромисс.
-Компромисс… - эхом повторил он.
Вика положила голову ему на плечо, и они еще долго чувствовали горьковато – нежный вкус нежданного покоя… Он слегка укачивал ее, а потом смотрел, как она тихо дремлет, впервые спокойно, в тепле его объятий, за последние несколько месяцев…

Девушка кружилась, кружилась, кружилась… Она раскраснелась и запыхалась, но явно не собиралась останавливаться. Танец лишь больше ее затягивал. Уже многие оставили греблю, только придерживая весла, с восхищением смотря на порхающую девушку. Кто-то начал отбивать руками дополнительный и более быстрый ритм. Как будто дожидаясь именно этого, музыкант заиграл еще быстрее, а девушка с легкостью продолжила танец. Конунг, как завороженный смотрел на нее, освещенную ярким солнечным светом. Создавалось впечатление, что она горит золотистым огнем. Пламя, настоящее пламя, подойдешь – сгоришь. Но он не боялся сгореть… Конунг сделал шаг вперед, солнце блеснуло на его светлых, почти белых волосах и легко подхватил ее за талию, гармонично двигаясь рядом. Она смело встретила его взгляд и не остановилась, скорее даже ускорилась, побуждая его прижаться теснее и не отставать. Сейчас они не противостояли друг другу, а лишь дополняли, поддерживая и двигаясь почти синхронно. Лед и пламя… Что будет дальше и кто победит? Быть может, любовь?

Кстати, Дайре, он ведь все равно потом делал по-своему, вредина

Добавлено (03.03.2011, 18:10)
---------------------------------------------
А еще 2 миниатюрки - они в принципе связаны: (что-то меня сегодня понесло, ну да ладно)

1.Я умираю на твоих руках...
Яркое полуденное солнце освещает зеленую равнину. Легкий ветерок лишь слегка колышет стебли сочной травы. Даже жужжание пчел, перелетающих с цветка на цветок, и пение птиц не нарушат видимость покоя. Белоснежные облака не проплывают по небу, оно отдает только той самой первозданной голубизной, которой отличается лето.
Совсем недавно здесь произошло кровопролитное сражение. В битве сошлись два отряда. Захватчики и защитники. Защитников было немного, они вступили в неравный бой, но победили, если это можно назвать победой. Из всех оставшихся молодой парень и умирающая у него на руках девушка. Надежды на спасение нет никакой. До ближайшего селения несколько часов пути, а с такой раной двигаться вообще нельзя. Привести помощь он тоже не успеет. За часы его отсутствия она умрет… Ее голова лежит у него на коленях, он трясущимися руками гладит ее лицо, не веря, что она уходит…
От раны в живот умирают медленно и мучительно, но она не стонала и не кричала, лишь грустно улыбалась побелевшими губами. Как бы он хотел повернуть время вспять, чтобы ей не пришлось закрывать собой его… Поняв, что не успевает отбить клинок, нацеленный ему в спину, она бросилась на меч… А теперь умирает…
Ни она, ни он не говорили дуг другу ни слова. Слова были не нужны, оба понимали, что пути назад нет… Ее глаза уже смотрели сквозь него в голубое бездонное небо, а дыхание с хрипами вырывалось из груди. Почувствовав, что смерть близка, девушка хотела что-то сказать, но сил не хватало, тогда она просто подумала, надеясь, что он поймет:
«Я умираю на твоих руках… Пусть умираю… Но с тобой, рядом… Смерть в разлуке была бы для меня страшнее, чем десять таких… Я умираю на твоих руках… Не сердись и не обвиняй себя… Я бы все равно вновь пошла за тобой, не смогла бы остаться в селении, зная, что ты ушел на битву… Постарайся жить дальше, ты сильнее меня, у тебя получится…. Я умираю на твоих руках и это блаженство…»
Девушка еще несколько раз хрипло вздохнула, втягивая в себя воздух, а потом последним усилием закрыла глаза и умерла с улыбкой на губах… А в воздухе как – будто носилось эхо: «Я умираю на твоих руках…»

2.Воспоминание...
Солнечные блики играют на водной глади, то вспыхивая всеми цветами радуги, ослепляя и заставляя жмурится, то пропадая из виду, чтобы вновь появиться и принести яркую искорку в жизнь. Полдень… Жара… Все живое замерло и попряталось, и лишь блики, одни только блики продолжали играть в свою захватывающую игру. Зеленые стебли высокой травы мерно покачивались, под изредка пробегающим ветерком, создавая волны, которых так не хватало на небольшой речке. Не хватало, ведь вспоминалось другое место и другое время… и река, чьи волны стремительно набегали на берег, тут же откатываясь, оставляя полоску мокрого песка, на котором пусть на несколько секунд еще оставались следы босых ног…
Она бежала, весело и заливисто смеясь. Русые волосы развевались и лезли в глаза, мешая видеть дорогу. Но это ее не останавливало. Даже холода она не чувствовала, стремительный бег не оставил ему места. Пасмурная погода, изредка накрапывающий дождь, сильный порывистый ветер, дувший с полноводной реки. И волны, накатывающие на берег и холодившие босые ноги. Она снова обернулась, лукаво блеснув голубыми глазами. Ей было интересно, успел ли он спуститься, и намеревается ли догонять. Ведь вся эта игра была затеяна лишь для того, чтобы оставить его с носом. Тропинку, по которой она спустилась, не знал никто, и девушка хотела, наконец – то, обогнать. Вот на скале показалась мужская фигура. Он стоял, выпрямившись во весь рост, и ветер трепал белую рубаху с ее вышивкой и черные длинные волосы.
-Надежда, - прокричал он. – Вернись сейчас же!
Девушка фыркнула, засмеялась и вновь побежала, оставляя босые следы на мокром песке…
Мужчина, всматривающийся в спокойную гладь небольшой реки вздрогнул. Она только что убежала, а сейчас вернется, стоит только позвать. Губы беззвучно произнесли: «Надежда…», и он начал медленно поворачиваться. И правда, перед ним стояла она. Все такая же юная, голубоглазая. Он снова вздрогнул… Зачем он ей сейчас… наполовину поседевший в свои двадцать с небольшим… Но все же… Он сделал шаг, хрипло прошептав: «Надежда…» Но образ девушки задрожал, а очередной порыв ветра развеял мираж… Мужчина покачнулся, рука успела ухватиться за ствол ивы, растущей на берегу, и тут же вернулась память. Горькая память… Он сам выкопал ее могилу под этой ивой… Она любила воду, лишь чуть меньше, чем огонь. Но огонь он подарить не мог, осталась вода… Мужчина привалился спиной к дереву и невидяще устремил взгляд в небо, а губы снова беззвучно шептали: «Надежда..»

Да, он всегда все делает по-своему, ну с редкими исключениями.)

Добавлено (03.03.2011, 18:17)
---------------------------------------------
Кира, полностью согласна. Писать стоит, чтобы что-то привнести, не просто так бездумно, а со смыслом.

Кира, читаю "Любовь и другие эксперименты" - мне очень нравится. Дочитаю - оставлю там отзыв.